Автор: Андрей Змеев

История белгородки, у которой диагностировали рак груди
во время беременности.

— Во время беременности я наблюдалась у гинеколога. Женщина очень отзывчивая. Она дала мне свой номер и сказала, чтобы не стеснялась и звонила по всем вопросам. После очередного посещения я случайно нащупала у себя уплотнение в груди. Мы созвонились, и доктор порекомендовала мне сходить на УЗИ. Там мне сказали, что ничего страшного нет, что рожу и ребёнок сам всё рассосёт. Хорошо, что в моей семье есть медики, которые на всякий случай направили меня к маммологу. У меня обнаружили увеличенный лимфоузел, сделали пункцию и отправили домой. Думаю, что никто и не предполагал, что в 31 год, во время беременности может случиться что-то плохое.

Через какое-то время позвонили и сказали, что нужно идти в онкодиспансер. Там мне сделали трепанобиопсию с огромной иглой. Взяли кусочек материала из груди, из узла. Через несколько дней, на 20 неделе беременности, мне подтвердили диагноз. Я точно не могу назвать его. Не запоминала, не было интересно. У меня нашли рак.

— В Белгороде нам предложили: прервать беременность и лечить рак или игнорировать болезнь и рожать. Мы были готовы прервать беременность, но благодаря родственникам, которые работали в медицине, решили повременить и ехать в Москву. Муж давал самую важную поддержку, вёл себя как настоящий мужчина. Он был бескомпромиссным в некоторых вопросах и вселял в меня уверенность. Мы никогда не сталкивались с проблемой подобного рода. Родственники поддерживали и морально, и финансово. Когда мы уезжали, на вокзале мама и муж о чём-то говорили. Краем уха услышала, что если нужно будет прервать беременность, то лучше так. Я сама понимала: родить потом наверно смогу, но вот оставить ребёнка без матери — это совсем не то, на что я готова была пойти. В Москве мы приехали в медицинский исследовательский центр имени Кулакова. Там нам объяснили, что не стоит переживать и прерывать беременность. Всё лечится. Приехав домой, я начала гуглить о таком лечении, но информации о том, что всё прошло успешно, не находила.

— После исследования и консилиума назначили лечение. Четыре химиотерапии, потом роды, ещё четыре химиотерапии, операция и курс лучевой терапии. Химия — это не так страшно и больно, как все рисуют. Тебя не положат в стерильный бокс и не натыкают иглами. Меня привели в отделение, и я увидела, что люди улыбаются, пьют чаёк и никто не лежит камнем, как это показывают в кино. Мне поставили капельницу и сказали, что 40 минут нужно полежать и отдохнуть. Обычно пациентов отправляют домой, но я осталась на ночь из-за своей тревожности и положения. Побочка приходит только через пару дней. Это тошнота, рвота, диарея. Через две недели начинаешь лысеть.

Пока проходила лечение, мой муж продолжал работать, ведь по полису ОМС мы только получали препарат химиотерапии. Обследования, анализы и многое другое оплачивали за свои деньги, потому что по полису ожидание может продлиться две и более недели. Естественно, что с такими сроками и лечением выздороветь мы не смогли бы, поэтому платили сами. На лечение ушло более 2 млн, и это не учитывая реконструирующую операцию и съём жилья. Сходить на узи — это уже пять тысяч, консультация у маститого врача — семь тысяч. Очень важно и питание. Химия уничтожает клетки, которые быстро делятся. В крови не остаётся полезных веществ, а еда решает многие вопросы. Средиземноморская диета очень богата на медленные углеводы и другие питательные вещества, которые меня восстанавливали. Благодаря этому роды прошли успешно. Рожала я не сама: мне искусственно создавали роды, и длились они три дня. Мой сын был здоров, а я продолжила лечить рак.

— Это отдельная тема. Я решила использовать момент по максимуму. Сделала себе короткую стрижку и покрасилась в розовый цвет. Облысение — это морально тяжелый процесс. Когда волосы полезли клоками, я не стала страдать и мучить себя. Поехала в парикмахерскую и попросила побрить налысо. Девочки часто задавали в инстаграме вопрос: «А как же волосы?» Сначала я не понимала их. Ну да, их сейчас нет, но потом отрастут ведь. Главное не мучить себя морально. После восьмой химии волосы начали расти снова. Первое время было неудобно ходить без волос. Смотрели странно и молчали. На день рождения родственники подарили парик. Носила я его до жары, потому что сильно потела и чесалась голова. Муж сказал, что не стоит терпеть и нужно ходить, как будет удобно мне. Он хотел даже сбрить свои волосы, но я отшутилась, что волосы должны быть хоть у кого-то. Вообще, забила бы голову тату, но во время химии этого делать нельзя.

— Самое плохое, с чем можно столкнуться во время лечения — это страх и жалость. Из-за этого у меня сменился круг общения. Не все приятели и друзья вывезли новость о том, что у меня рак. С другой стороны, я получила огромный отклик от своих подписчиков и одногруппников. Один из них привёз мне коробку с икрой, гранатами и деньгами. Не стоит путать поддержку и жалость. Не надо жалеть. Это не путь в умиральную яму. Мне честно непонятно, разве стоять в оцепенении или «прикидываться мертвым» — это выход из ситуации? Даже после моего лечения остались те люди, которые со мной не стали возобновлять общение, хотя раньше оно было.

После первой химии меня привели в палату, где уже лежало несколько женщин в возрасте. Они беседовали между собой, и одна тётенька начала говорить, что, наверное, всё это зря. Ничего не помогает, время идёт и улучшений нет. Женщина, которая её слушала, сидела с таким испуганным и обречённым лицом, что я даже начала злиться. Вот зачем она её нагружала своими мыслями в такой момент? Спустя время эта напуганная женщина добровольно прекратила своё лечение. Было обидно, что из-за чужих слов человек опустил руки. Стадия была не такая тяжёлая, но она сделала свой выбор. После этого я почти всегда носила наушники.

Признаюсь, мне тоже было страшно. Боялась, что могу умереть. Но я решила для себя: я могу болеть чем угодно и умереть по большому счёту в любой момент, но делать это в ужасном состоянии не буду. Нужно продолжать свою жизнь, сколько мне осталось, в том состоянии, в котором мне хочется.

— После четырёх процедур химиотерапии и операции, где мне удалили грудь и яичники, начали лечить лучами. Тебя погружают в специальный аппарат, он прицеливается и уничтожает оставшиеся возбуждённые раковые клетки. Ощущений никаких, только потом появляются покраснения на теле. На четвёртой из пятнадцати процедур у меня пропал запах и вкус. Я позвонила врачу и сказала, что, скорее всего, у меня ковид. Мы понимали, что из-за официально подтвержденного ковида лечение приостановится и потом лучевая терапия начнется заново, а это не очень хорошая процедура. Решили, что просто буду ходить в маске, перчатках и по минимуму контактировать с людьми. Поэтому я обратилась в фонд, который имел договорённость с Яндекс Такси. Они предоставляли людям с онкологией бесплатный проезд. Я объяснила им всю ситуацию, но они наотрез отказали в помощи. Ковид очень сильно ударил по нервам. У меня не поднимается до конца веко и сейчас. Я была, можно сказать, в небольшом состоянии невменяемости. Вставала в вялом состоянии на лучи, приезжала обратно и ложилась в постель. Началась депрессия. Как-то мне написала девушка: «Вы такая крутая, у моей тёти тоже был рак груди, правда она умерла, но вы правда крутая». Я прочитала это и просто расплакалась. Мысли о том, что смерть совсем рядом начали лезть в голову всё чаще. Поговорили с мужем, решила записаться к психологу, который мне очень сильно помог.

— Ощущение жизни до и после приходит только сейчас. Когда я сделала реконструирующую операцию, ко мне вернулось красивое тело, ощущение женственности. У нас прекрасный сын. Мы планируем переезжать в Москву. Мы счастливы.

Не могу сказать, что именно изменилось в моей жизни. Что-то произошло внутри, в сознании — это точно, но подобрать красивые слова и как-то это выразить — этого нет. Я просто жила и продолжаю жить своей жизнью.